Песня истребителя
Песня летчика-истребителя
Их восемь - нас двое. Расклад перед боем не наш, но мы будем играть!
Сережа! Держись, нам не светит с тобою, но козыри надо равнять.
Я этот набесный квадрат не покину. Мне цифры сейчас не важны,-
Сегодня мой друг защищает мне спину, а значит, и шансы равны.
Мне в хвост вышел "юнкерс", но вот задымил он, надсадно завыли винты.
Им даже не надо крестов на могилы, сойдут и на крыльях кресты!
- Я - "Первый", я - "Первый", - они под тобою, я вышел им наперерез.
Сбей пламя! Уйди в облака! Я прикрою! В бою не бывает чудес!
Сергей! Ты горишь! Уповай, человече, теперь на надежность строп!
Нет! Поздно - и мне вышел мессер навстречу. Прощай! Я приму его в лоб.
Я знаю - другие сведут с ними счеты. А по облакам скользя,
Взлетят наши души, как два самолета,- ведь им друг без друга нельзя.
Архангел нам скажет: "В раю будет туго!" Но только ворота - щелк,
Мы бога попросим: "Впишите нас с другом в какой-нибудь ангельский полк!"
И я попрошу Бога, Духа и Сына, чтоб выполнил волю мою:
Пусть вечно мой друг защищает мне спину, как в этом последнем бою.
Песня самолета-истребителя
Я — «Як»-истребитель, мотор мой звенит, небо — моя обитель,
Но тот, который во мне сидит, считает, что он — истребитель.
В этом бою мною «юнкерс» сбит, — я сделал с ним, что хотел.
А тот, который во мне сидит, изрядно мне надоел.
Я в прошлом бою навылет прошит, меня механик заштопал,
Но тот, который во мне сидит, опять заставляет — в «штопор».
Из бомбардировщика бомба несет смерть аэродрому,
А кажется, стабилизатор поет: «Мир вашему дому!»
Вот сзади заходит ко мне «мессершмитт». Уйду — я устал от ран,
Но тот, который во мне сидит, я вижу — решил на таран!
Что делает он, ведь сейчас будет взрыв!.. Но мне не гореть на песке —
Запреты и скорости все перекрыв, я выхожу из пике.
Я — главный, a сзади, ну чтоб я сгорел!- где же он, мой ведомый?
Вот он задымился, кивнул и запел: «Мир вашему дому!»
И тот, который в моем черепке, остался один и влип.
Меня в заблужденье он ввел и в пике — прямо из «мертвой петли».
Он рвет на себя, и нагрузки — вдвойне. Эх, тоже мне летчик-ас!
И снова приходится слушаться мне, но это в последний раз.
Я больше не буду покорным, клянусь! Уж лучше лежать на земле.
Ну что ж он не слышит, как бесится пульс! Бензин — моя кровь — на нуле.
Терпенью машины бывает предел, и время его истекло.
Но тот, который во мне сидел, вдруг ткнулся лицом в стекло.
Убит! Наконец-то лечу налегке, последние силы жгу.
Но... что это, что?! Я в глубоком пике, и выйти никак не могу!
Досадно, что сам я немного успел, но пусть повезет другому.
Выходит, и я напоследок спел: «Мир вашему дому!»
В. Высоцкий.